О лечении

Собиратель: - Ваша бабушка-то тоже коровушку держала?

Мельникова Е. А.: - Держали. У нас две коровы у деда, у ба… у дедушки были.

Собиратель: - Две коровы?

Мельникова Е. А.: - Да. И лошадь была, а лошадь у дедушки была бегунья. Он всё каждый, а эти... в Шексне каждый год устраивали бега, и она занимала первое место. Он тут и, вот это, и каки... и когда она жеребиться, дедушка год кормит жеребёнка, год. И этого жеребёнка вот им продаёт, вот-вот, вот это, благодаря этому он, видимо, всех и... Очень хорошая была лошадь.

Собиратель: - На ярмарке продавал или...?

Мельникова Е. А.: - Нет, прямо сдавал туда к ихней организации, где там… это бега-то делали. Так у них там, видимо, было. Она всё призы брала, лошадь. Очень красивая была лошадка, кобылка. Так и чего? Заболела сапом и умерла.

Собиратель: - А чего такое сап?

Мельникова Е. А.: - А язык, заболел язык. И язык, значит, так заболит, что он... пол-языка отваливается.

Собиратель: - Ой.

Мельникова Е. А.: - Да, и умерла.

Собиратель: - Сглазили, может?

Мельникова Е. А.: - Да.

Собиратель: - Так и не было у вас, никто и не лечил лошадей-то да коров? В деревне-то никто не умел?

Мельникова Е. А.: - Бабушка так всё сама лечила, и дедушка. А дедушка, дедушке лошадь ступила на ногу копытом-то этим, ведь она… они ко…ко…ко… это как? Как их, ковали-то? Ногу-то эдак. У него сделалось заражение крови. Лежал в Шексне, и потом в Вологду отправили, и всё. Его уже выписали – ничего не сделать, всё. У него заражение, ему грозит смерть. Привезли дедушка домой. Бабушка посмотрела и говорит: так как это, смерть? Надо лечить. И… и стала лечить этим… Вот хлебы-то пекут, так оставляли-то закваску-то. И вот этой закваской-то этой всё она мажет на эти, на… на тряпочки. Тряпочки у неё были все холщовые, все выстиранные, выпро…, проутюжит, и намажет. И вот всё привязывала, привязывала, привязывала, и дедушка вылечила. У нас бабушка была, честное слово, врач. Мы вот закашляем, много у нас внучат-то было, вот закашляем, она сейчас вынимает кринку молока из печки, наливает горячего молока в кружку нам, как три капли этого... ну как, капнуть нам… ой, какого лекарства-то? Нате, пейте. Вот и пьём. – Не, не, горько, не будем, не будем. – Пейте! Пейте! Вот и вылечит.

Собиратель: - <…> да мажет?

Мельникова Е. А.: - Да.

Собиратель: - А ничего не приговаривала? Когда вот деду-то ногу-то мазала, прикладывала дак?

Мельникова Е. А.: - А может и приговаривала чего, не знаю. А потом-то уж она тоже, у неё была эта глаукома, дак потом уж она... Она тоже нехорошей смертью-то умерла. Ой, она как ослепла совсем-то, глаукома-то у неё. Правда, мне-то хоть операцию сделали, выняли глаз-то, чтобы и на этот не перешло. Дак она пошла в туалет на повить и завернула не в ту сторону. Надо туда, а она в эту сторону, а тут дом-то у нас был высокий, как двухэтажный. Туда была лестница в этот, во двор-то. Она туда как в пролет свалилась, пролетела, а там были вилы. Вилы-то, сено-то вот это стоговали, вилы, третьи-то вилы. Она ногу-то насквозь и проткнула, и быстро-быстро от заражения умерла. Вот уж её лечить некому было.

Собиратель: - Сама бы полечила себя.

Мельникова Е. А.: - Она, она уж чего-то плохо чувствовала себя, дак уж заболела и заболела. И умерла.